«Ты точно прочитал профиль?» — спрашивает меня мужчина в Гриндере. Я не сразу понимаю, в чём вопрос. Я написал тебе с предложением познакомиться — значит, ты меня заинтересовал. Может, из профиля понятно, что я тебе не понравлюсь?
Возвращаюсь на страницу. Ничего примечательного: рост, вес, для чего знакомится. Пара фото. Никаких «до 25 лет», «только спортивные» и прочего. «Да, а что случилось?» — возвращаюсь к диалогу. «Там в самом низу», — настаивает он. В самом низу ВИЧ-статус: положительный, неопределяемый.
Я не знаю, указал ли он это, потому что боялся отказа, или потому что подписывал документ о знакомстве со 122 статьёй УК РФ — по ней человек с ВИЧ будет наказан, если поставил другого «в опасность заражения» ВИЧ-инфекцией. В любом случае в нашем общении опасность представлял я: я мог на него заявить, или мог ему отказать; всё, получается, в моих руках, он же мог лишь предупредить. Мне было пофиг (и даже немного обидно, что обо мне подумали, что мне не пофиг).
Секса у нас так и не случилось — в отличие от его ВИЧ, мои лишние килограмы правда влияют на результаты знакомства. Но за передачу жира или заражение ожирением наказания нет. В нашем знакомстве совершить зло мог я — а совершить уголовное преступление лишь он. У меня нет иммунитета к ВИЧ, но пока я отрицательный — есть к 122 статье.
Это преступление, которое я не могу совершить.
В нашем опросе, надо ли наказывать человека с ВИЧ, если он об этом не сказал, против наказания выступили лишь 14% (если вычесть тех, кто отказались отвечать и лишь смотрели результаты). За наказание в любом случае без исключений — меньше 40%. Это большой прогресс: раньше за этот вариант стабильно голосовали не меньше 60%.
Наказание за передачу ВИЧ (давайте говорить как петербуржцы, без «заражения») придумали в самом начале эпидемии. Предполагалось, что это мотивирует людей, у которых есть вирус, не распространять его дальше. Им вменялось сообщать о своём статусе партнёрам.
Налицо юридический конфликт. С одной стороны, закон защищает медицинскую тайну. С другой — вводит наказание за её сохранение. Ситуация выглядит такой же сложной, как вакцинация от коронавируса: вроде я и только я принимаю решения о своём здоровье — но меня обязывают принимать определённое решение. Я-то вакцинировался, и сделал бы это без обязаловки тоже. Но каково людям, для которых добровольность — принципиальный момент?
Эта статья защищает интересы двух групп: людей без ВИЧ, которым важно отказывать в сексе ВИЧ-положительным, и людей с ВИЧ, которые хотят наказать своего «Деда Мороза» (так на сленге когда-то называли человека, от которого у тебя вирус). Интересы людей с ВИЧ, которые просто хотят жить и заниматься сексом, она не защищает.
Отвечая на вопрос о наказании людей с ВИЧ, большинство руководствуются своими моральными ориентирами. Это показывают и результаты второго опроса, и комментарии под обоими, и опыт людей с ВИЧ, которые это обсуждали. Правильно или нет скрывать от меня ВИЧ-статус?
Людям можно задать другой вопрос: «Нужно ли ограничивать людей с ВИЧ в правах?» Моральный ориентир говорит: никого ограничивать не нужно, люди с ВИЧ — такие же люди. Не у всех такой моральный ориентир, конечно. Кто-то по-прежнему считает, что ВИЧ передаётся только среди людей с аморальным образом жизни. Задайте этот вопрос себе. Если ответ — нет, ограничивать не надо — то как вы ответили на первый вопрос? Можно ли ограничивать людей в праве на медицинскую тайну?
В вопросе морали в таком наказании можно сломать множество копий, но что если вернуться к его изначальной идее? Цель контролировать эпидемию ВИЧ-инфекции — вопрос прагматичный, а не этический.
Когда я вывихнул обе лодыжки, меня крайне мало занимала моральная сторона вопроса, как меня лечить. В травмпункт я приехал с задачей: утешить боль и поскорее вернуть себе свои ноги. Я бы сильно удивился, если бы врач искал самое этичное лечение. Его работа — учитывать опыт многих предыдущих врачей, которые пробовали разные способы и нашли самые рабочие.
Эффективность криминализации ВИЧ удивительно редко рассматривают в прагматичном ключе. Но ведь рассматривают? Учёные же — те люди, которые всё проверяют и перепроверяют. Проверили ли они это?
Оказалось, на удивление многие люди с ВИЧ сами поддерживают наказание за «поставление в опасность». В системе координат, что хорошее, а что плохое, мало что поменялось для них с получением вируса.
Но вот у эпидемии на этот счёт нашлись другие мысли. Между штатами, наказывающими за молчание о статусе, и не наказывающими, не нашлось разницы ни в уровне тестирования, ни в распространении безопасного секса. Хотя с последним есть оговорка: чем активнее законы штата наказывают людей с ВИЧ, тем реже люди без ВИЧ надевают презерватив.
Неужели нам нужна целая уголовная статья, чтобы заслужить bareback?
В том, чтобы оставаться ВИЧ-отрицательным, для меня нет вопроса моральной оценки людей вокруг. Поэтому я не буду распинаться о том, как эта криминализация влияет на людей с ВИЧ и мои риски — мы в «Парни ПЛЮС» уже много об этом писали, а опросы показывают примерно то же самое.
Я просто буду помнить, что если я не буду пользоваться презервативом и пить PrEP, ни один суд не постановит поменять мой ВИЧ-статус обратно на отрицательный.
Ярослав Распутин.
