Подсудимый гинеколог по делу «суррогатных отцов» перечислил клиентов своей разгромленной клиники. Наряду с актером Евгением Мироновым и певцом Филиппом Киркоровым был назван председатель Госдумы РФ Вячеслав Володин, слухи о гомосексуальности которого ходят давно. Мы разобрались с этим трагикомическим случаем и спросили у экспертов, допустим ли аутинг высокопоставленных политиков.
Обвиняемый в «торговле детьми» экс-директор Европейского центра суррогатного материнства Владислав Мельников в конце прошлой недели на заседании Мосгорсуда сделал заявление, которое вызвало скандальный резонанс. «Я горжусь, что непосредственно участвовал в программах суррогатного материнства, в результате которых появились дети у таких деятелей, как: народный артист России, доверенное лицо Путина Евгений Миронов, заслуженный артист России Сергей Лазарев, народный артист России Филипп Киркоров и ещё сотни мужчин, которые оформили документы на своих детей с прочерком в графе „мать“», — заявил Мельников. Услугами его организации, по его словам, «изучив юридический и организационный опыт [Европейского центра суррогатного материнства], воспользовался [и] председатель Государственной думы Вячеслав Володин». «В результате программы суррогатного материнства [он] как одинокий мужчина стал отцом и тоже оформил свидетельство о рождении на своего генетического ребёнка с прочерком в графе «мать», — добавил подсудимый врач.
Напомним, «дело суррогатных отцов» длится около двух лет. Следствие объявило группу арестованных врачей и юристов организованной преступной группировкой и отправило в СИЗО в общей сложности восемь человек: Несколько фигурантов были вынуждены уехать из страны. Семеро младенцев от сурмам застряли в российских домах малютки как вещдоки, в то время как их родители из-за границы безуспешно пытаются вызволить своих детей. Внимание медиа к делу вспыхнуло вновь в начале октября 2020 года, когда стало известно о намерении Следственного Комитета заняться одинокими отцами, чьи дети рождены от суррогатных матерей. В качестве причины пристального внимания именно к отцам-одиночкам, в частности, называются подозрения в гомосексуальности мужчин.
Вячеслав Володин и Герман Греф
То, что наряду с обычными подозреваемыми Киркоровым и Лазаревым несчастный подсудимый «засветил» могущественного политика Володина, большинство комментаторов восприняли как однозначный аутинг, то есть публичное разглашение информации, пусть и в форме недвусмысленного намека, о сексуальной ориентации человека без его на то согласия. С этим не согласен правозащитник, один из основателей «Российской ЛГБТ-сети» Игорь Кочетков:
«А где здесь аутинг? Тут, кажется, каждый услышал что хотел. Подсудимый не называл Володина геем. Он сказал, что тот воспользовался суррогатным материнством как одинокий отец. То, что в свидетельстве о рождении его детей в графе «мать» стоит прочерк, не может быть тайной. Сохранить тайну при такой процедуре в принципе невозможно, поэтому и разглашать нечего».
Тем не менее. речь на суде у многих вызвала воспоминания о грандиозной художественно-политической акции-интервенции, имевшей место в Москве поздней осенью 2015 года. Тогда билборд «Володин и Греф — не геи» появился на автобусной остановке на Покровке, а также на Пятницкой улице и у метро «Павелецкая», фото- и видеодокументация этой акции мгновенно завирусилась в соцсетях. Толчком к этом произведению стала удивительная заметка в газете «Известия», где утверждалось, что по заказу Госдепартамента США ЛГБТ-активисты пытаются уличить в гомосексуальной ориентации «наиболее эффективных членов правительства и администрации президента». А именно на тот момент первого замруководителя кремлевской администрации Вячеслава Володина, вице-премьера Дмитрия Рогозина и главу Сбербанка Германа Грефа.
ЛГБТ-активист, креативный продюсер издания «Сноб» Ренат Давлетгильдеев полагает, что аутинг Володина все же случился, и что это непростая этическая ситуация:
«Думаю, подсудимый гинеколог сделал это осознанно, потому что само по себе т.н. дело суррогатных отцов явно политически мотивировано, преследование по нему носит не только юридический, но и политический характер. Люди, которые проходят по этому делу, вынуждены как-то привлекать к себе внимание: многие из них оказались за границей, они были вынуждены бежать в последний момент вместе с семьями. Так что бы призвал воспринимать эту речь как своеобразное заявление последней надежды. Услугами этих людей пользовались в том числе высокопоставленные представители российской власти, они предоставляли некую крышу. Когда российские силовики устроили уголовное преследование врачей по гомофобным поводам, те вынуждены были отвечать, причем с ответом они достаточно долго медлили: уже скоро год как они находятся за решеткой, без достаточного медийного внимания. Аутинг, в том числе высокопоставленных лиц, недопустим, когда он происходит просто так. Но здесь другая ситуация: когда аутинг осуществляется со стороны тех, кто в положении слабых, в адрес тех, кто нарушает закон, он становится средством защиты, и тогда он оправдан».
Нужно вспомнить, что серьезный и нешуточный аутинг в 1980-2000-х стал политической тактикой радикальных гей-организаций: они разоблачали политиков и деятелей культуры, которые публично декларировали гомофобию, а втайне от всех предавались гомосексуальным связям. Всего один пример: в 2006 году журналисты и активисты совместно разоблачили возможно, самого известного из противников гей-браков в Конгрессе США Марка Фоули. Конгрессмен яростно отстаивал «традиционный брак» и при этом систематически домогался подчиненных мужского пола. Настоящий аутинг российских кого-то из шкафных гомосексуалов и бисексуалов во власти, которые непосредственно ответственны за гомофобную политику режима, возможно, еще только предстоит.
