«Россию есть, за что хаять, но при этом Европа не святая, просто для ЛГБТ-сообщества она более пригодна. Хотелось бы освящения данной проблемы», — написал наш читатель Эмиль в бот редакции. Парни+ публикуют мнение без изменений.
Мне сказали: «Ты оправдываешь Запад. Ты их любишь только потому, что они приняли ЛГБТ». Что за глупость… Я не люблю их. Я ненавижу лицемерие каждой из этих стран.
Я ненавижу Европу, потому что она строит храмы толерантности — на фундаменте забвения. Я ненавижу Америку, потому что за её красивыми словами — лживые улыбки и Трамп, который сначала кричит, а потом забывает, что говорил. Это зеркальное отражение моего правителя. Тоже диктует, как правильно. Тоже лепит мир из кривых форм, провозглашая себя спасителем.
Меня зовут никто. У меня нет политического веса, я не лидер мнений, не активист и не оппозиционер. Я просто человек, у которого отняли голос — в прямом и в переносном смысле.
Я — гражданин страны, которую сегодня не зовут ни на Олимпиаду, ни на Евровидение, ни в диалог. Не зовут, потому что кто-то в мире решил: если ты из России — ты сам по себе преступление.
Я не оправдываю свою страну. Я не согласен с её действиями, с её властью, с её ложью. Я не голосовал за это, не просил этого, не участвовал в этом. Моя страна — это не Кремль, не генерал, не телевизор. Моя страна — это девочка, которая учит фортепиано и мечтает выступать на сцене, это парень, который 10 лет бегал по утрам, чтобы однажды попасть на Олимпиаду. Это заучики, которые обожают переставлять фигуры на доске. Это бабушка, которая болела за гимнасток. Это я…
Но у нас отняли флаг. Отняли не у Путина, а у нас. У тех, кто, может быть, и молчит, но не потому, что согласен, а потому что не знает, как кричать, когда тебя не слышат ни с одной стороны.
Мне говорят: «Россия заслужила». Хорошо. Но кто — Россия? Власть? Так наказывайте власть. Но когда спортсмена заставляют выходить без имени, без гимна, без прав, когда музыканта не пускают на сцену не потому, что он плох, а потому что его паспорт — «токсичный», это не политика. Это коллективное унижение. Это бойкот — это отказ признать человека человеком.
Когда в 2019 году Всемирное антидопинговое агентство (WADA) отстранило Россию от участия в международных соревнованиях из-за махинаций с допингом, нам озвучили конкретный срок — четыре года. Позже его сократили до двух лет, с окончанием в декабре 2022 года. Казалось бы, срок отбыли, унижение пережили, спортсмены выступали под нейтральным флагом, без гимна, без страны. Кто-то сражался за медали, стиснув зубы. Кто-то — сдерживал слёзы, слыша «неофициальный» музыкальный заменитель вместо национального гимна на пьедестале.
И вот срок закончился. Россия могла вернуться. Но… не вернулась.
Теперь нам говорят: вы не можете участвовать не из-за допинга, а из-за конфликта. Наказание сменило формулировку, но не исчезло. Нет суда, нет документа, нет чёткого срока — только неопределённый «до особого распоряжения». Олимпийская хартия — вне политики? Врите дальше, ваше «вне политики» работает на всех кроме России. Почему вся Россия должна извиняться всем телом за решения, которые принимает узкая верхушка? И главное — почему никто даже не пытается честно озвучить, каков теперь срок «изоляции»?
Это наказание без конца, как будто наша вина — в самом факте существования.
И вот однажды просыпаешься — а твоей страны больше нет. Не в географии, не на картах — а в культурном и спортивном пространстве мира. Россия стала тенью. Призраком, которого не зовут и не называют по имени.
Футбол — молчит. Ни чемпионатов, ни еврокубков, ни даже детских турниров. Лёгкая атлетика — не замечает. Рекорды бьют другие, будто нас никогда не было. Шахматы — с нами играют, но делают вид, что мы без лица. Паралимпийцы — остались за воротами Олимпиады, потому что даже их колёса оказались «опасны». Музыка — убрала из афиш наши голоса. Неважно, что поют они о любви и боли, а не о войне. Наука, кино, театр — молча захлопнули двери, как будто страх перед геополитикой сильнее жажды истины и красоты.
Китай может участвовать, несмотря на лагеря и геноцид уйгуров, на притеснение Гонконга и угрозы Тайваню. Израиль может участвовать, несмотря на многолетний конфликт, воздушные удары, гибель мирных жителей. США участвуют, несмотря на вторжения в Ирак, Афганистан, Гватемалу, беспилотники над Йеменом. Саудовская Аравия — партнёр международных организаций, хотя за один лишь 2018 год казнила больше людей, чем некоторые страны за десятилетия. Иран участвует в международных спортивных соревнованиях, хотя там за пляжные танцы сажают женщин. Турция не под санкциями Олимпийского комитета, хотя сражалась на сирийской земле.
Кто-то скажет: это другое. Но это не другое — это УДОБНОЕ.
Когда геополитика диктует искусству и спорту, кого пускать, а кого нет, — это не про справедливость. Это про конъюнктуру. Просто Россию не боятся, её можно изолировать, и никто не рискнёт перечить. Это не акт солидарности с жертвами войны — это жест добродетели без последствий.
Меня не встречают с радостью. Меня не ждут. Меня боятся или презирают, хотя я ничего плохого не сделал. И если завтра моя страна изменится — кто даст мне обратно голос, сцену, гимн, флаг?
Мы — не власть. Мы — народ. И если вы действительно против диктатуры, так почему вы говорите с диктатурой, а не с народом. Почему ваши санкции — против детей, спортсменов, артистов?
Они решили за нас. Сказали: «Это не мы, это зритель не хочет вас видеть». Правда? Докажите. Докажите, что вы ничего не делали. А потом — вежливо разводят руками, как будто это сама атмосфера так сложилась. Как будто народ сам захотел забыть, что Россия — это не только Кремль, это ещё голос, танец, прыжок, мысль, строчка. Это тысячи жизней, которые не имеют отношения к военной форме, но имеют отношение к жизни, к миру, к искусству.
Я не поддерживаю действия России. Моя страна — позорна в том, как она управляется. Я не вижу в ней светлых лиц среди министров. Но я не слеп. Я вижу и другую сторону — где черное притворяется чистым, потому что его чистота освящена удобством.
Я не хочу ненавидеть. Не хочу ослепнуть от злобы. Я хочу видеть всю картину. Без удобной морали. Без флажков. Без цирка. Без комедии, которую все вы разыгрываете на мировой сцене, пока мы — обычные люди — теряем лицо, имя, страну и себя. Мир не должен становиться как те, кого он осуждает. Не превращайтесь в то, с чем вы боретесь. Я вас слышу. А вы меня?
Эмиль
