Неожиданно здравый взгляд в публикации из Вестника Московского университета МВД России на наши с вами беды
Относительно недавно, во втором номере “Вестника Московского университета МВД России” за прошлый 2023 год, вышла очень любопытная статья о гомосексуальности. Она оказалась столь непривычно здравой для современной российской юридической мысли, что заслужила пересказа в нашей исторической рубрике. К тому же, основную часть статьи составляет критическая ретроспектива гомофобных репрессий в России.
Итак, называется статья “Противодействие гомосексуализму в России досоветского периода: к вопросу о правах мужчин” (статья на КиберЛенинке). Автор – Сергей Николаевич Грошев, кандидат юридических наук и доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Восточно-Сибирского института МВД России. Читаем аннотацию:
“Затронута проблематика правового положения мужчин в дореволюционной России через призму церковного и государственного противодействия гомосексуализму. С помощью исторического метода раскрыты особенности уголовно-правовой оценки гомосексуализма со стороны государства. С использованием ретроспективного анализа показано, что в указанный период нормативное противодействие гомосексуализму со стороны государства существенным образом ущемляло права мужской гендерной группы”.
Довольно неожиданный взгляд на проблему для статьи из Вестника Московского университета МВД!
С опорой на авторитеты
Грошев в принципе занимается проблематикой прав мужской гендерной группы, в особенности в различные исторические периоды и в разных социальных классах, об этом у него много десятков статей. И эту статью он начинает со слов о том, что исследование проблематики прав мужчин не может обойтись без освещения нормативного преследования “мужчин, практикующих гомоэротическое и гомосексуальное поведение”.
Историческое повествование автор предваряет краткой характеристикой: отечественная историография волнообразна в отношении преследования мужчин, практикующих гомосексуальные контакты. Причем характер преследования бывал полярен, наказанием бывало и мягкое порицание, и смертный приговор. Далее Грошев ссылается на исследования сексолога Игоря Кона и монографию “Правовое регулирование положений сексуальных меньшинств: Россия в свете международных организаций и национального законодательства стран мира” гей-активиста и правозащитника Николая Алексеева:
“Как считают Н. А. Алексеев и И. С. Кон, отношение публичной власти к проявлениям гомосексуализма в рамках российского правопорядка в досоветский период обладало свойствами большей терпимости в сравнении с нормативной регуляцией других государств”.
Геям хуже, чем лесбиянкам
Грошев отмечает, что отечественное право в области половых отношений между взрослыми и дееспособными людьми обращает внимание, помимо изнасилования, только на однополые связи между мужчинами, как насильственные, так и добровольные. Женские же однополые связи не порицались ни обществом, ни государством. Причем и церковь к женским однополым связям относилась куда менее строго, чем к мужским. Автор отмечает, что некоторые исследователи видят причину этого в перманентной дискриминированности женщин, которые не рассматривались как полноправные субъекты социальных связей.
Грошев же выдвигает гипотезу:
“Преследование со стороны общества и государства мужчин, уличенных в гомосексуализме, проистекает из определенной парадигмы социальных связей, при которых мужчина должен быть активно вовлечен в традиционные брачно-семейные отношения, которые рассматривались как опора власти и государства”.
Кто посеял заразу мужеложства на Руси?
Далее автор рассматривает гипотезу распространения гомосексуальности, высказанную Мариной Коневой в ее диссертации на соискание степени доктора юридических наук “Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы, совершаемые лицами с гомосексуальной направленностью”. Марина Анатольевна считает, что распространение гомосескуальности на Руси следует связывать, прежде всего, с формированием сугубо мужских общностей, прежде всего военных, в которых мужчины могли годами не вступать в половую связь с женщиной. По ее мнению, на это указывает и отсутствие нормативного запрета гомосексуальных связей вплоть до конца XV века. От себя добавим, что это довольно распространенная точка зрения, ее можно встретить еще в трудах Магнуса Хиршфельда, немецкого сексолога конца XIX – первой трети XX веков.
Грошев же с этой позицией не согласен, по его мнению, Конева ошибается “в осмыслении причин и следствий указанного явления”. Военные общности действительно и не имели в доступе столько женщин, сколько им было нужно для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Однако военные занимались грабежами вражеских территорий и в результате таких набегов нередко уводили в плен большие группы женщин.
Он также пишет, что уже давно доказано, что сексуальное влечение к партнеру своего пола – продукт внутренних химических процессов организма, а не следствие давления окружающей социокультурной среды. Так что преследование гомосексуалов в России, по мнению Грошева, можно связывать с моментом окончательного формирования государственности. В связи с этим он считает характеристичными предписания требников XV ‒ XVII веков. Они запрещали не только однополые сексуальные связи, но и разные другие действия сексуального характера.
Источник гомофобии
При этом автор отмечает, что во времена Рюриковичей и в начале правления Романовых отношение закона к гомосексуальности было куда мягче, чем оное церкви. Иностранцы, посещавшие Русь в XV ‒ XVII веках, как пишет Грошев, обращали внимание на удивительную по европейским меркам толерантность к гомосексуалам.
“Нетрудно увидеть, что реакция церкви и государства на гомосексуализм долгое время была различной, и клерикалы обычно намного строже порицали однополую любовь”.
Грошев ссылается на Кона, который считал, что это было связано с тем, что монастыри были “рассадниками гомосексуализма”. Церковь боролась со своей внутренней проблемой, попутно перенося тяжесть этой борьбы за нравственную чистоту на все русское общество.
Первые репрессии
Далее автор исследует историю криминализации мужской гомосексуальности. Впервые в истории российского права наказание для мужчин за однополые связи появились в Стоглаве 1551 года. Однако наказание было довольно мягким: епитимья и отлучение от церкви. Наказание ужесточили во времена Петра I: военно-уголовный “краткий артикул” князя Меншикова 1706 года и вовсе предполагал сожжение на костре для уличенных в однополой любви. В 1715 году Артикул воинский куда более подробно проработал эту норму. Он предусматривал ссылку на галеры или смертную казнь через сжигание на костре, причем как за добровольный однополый секс, так и за насильственный.
Долго смертная казнь не продержалась, Петр и сам ее отменил, пишет Грошев. По дальнейшим законам, за ненасильственную однополую любовь предусматривались телесные наказание, а за насильственноую – вечная ссылка. Однако, как отмечает автор, субъектами этого законодательства оставались только военнослужащие. А в 1767 году Екатерина II и вовсе предлагала отменить наказание, объясняя это тем, что позора и бесславия для мужеложцев уже достаточно.
“С конца XVIII столетия отечественная социокультурная среда стала негативно воспринимать гомосексуализм как социальный феномен”.
Под ударом каждый
При этом, как пишет Грошев, вплоть до 1832 года мужская однополая любовь не фигурировал в правовой сфере, выступая морально-этической, а не юридической проблемой. А в 1832 году был принят Свод законов Российской империи, который признавал уголовным правонарушением гомосексуальность как среди военных, так и среди гражданских. Закон предусматривал наказание в виде лишения всех прав состояний и высылку в Сибирь сроком до 5 лет. Если же имело место насилие или недееспособность одного из участников, то наказание было сильно жестче: лишение всех прав состояний и высылка в Сибирь на срок до 12 лет. Автор отмечает, что ряд исследователей видит причину этой криминализации в желании отечественных законодателей приблизить русский правопорядок к европейскому, в частности немецкому.
Следующая трансформация уголовной ответственности за гомосексуальность, на которую обращает наше внимание Грошев, произошла в 1845 году с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных. В нем мужеложство стало считаться преступлением против общественной нравственности. Уличенных в добровольном мужеложстве лишали всех особых прав и преимуществ и заключали в исправительные арестантские отделения на срок от 4 до 5 лет, в насильственном или в отношении несовершеннолетних или невменяемых – на каторгу на срок от 10 до 12 лет
Автор отмечает, что суровость буквы закона компенсировалось его игнорированием. За добровольную мужскую однополую любовь редко привлекали к ответственности, история Российской империи не знает таких громких процессов над геями, которые наблюдались в тот же период в Западной Европе.
Препарация режима
К началу ХХ века, по словам Грошева, репрессии в отношении гомосексуалов в России сходят на нет, а после Февральской революции 1917 года уголовная ответственность и вовсе была отменена.
Заканчивает свою статью Сергей Грошев таким абзацем:
“В заключение статьи необходимо отметить, что анализ источников демонстрирует дискриминационные тенденции в рамках отечественной правовой и социокультурной традиции в отношении мужской гендерной группы в сфере половой свободы. Так или иначе, мужчины-гомосексуалисты на протяжении долгового времени были дискриминированы в сфере своих сексуальных предпочтений. В то же время женщины за аналогичные проступки не порицались не только церковью, но и государством. Подобная ситуация вызвана тем, что в период становления отечественной государственности публичная власть реализовывала программу выстраивания крепких традиционных институтов, которые способствовали укреплению семьи и деторождению”.
***
Удивительно, как такую крамольную статью пропустили не абы куда, а в Вестник Московского университета МВД России. Будем надеяться, что с коллегой Грошевым все будет в порядке. Его статья представляет довольно интересный и неожиданный для научных работ в современной России взгляд. Надеемся, и вам было приятно с ней ознакомиться.
Текст: Лев Соколинский
