Ежегодно слежу за «Евровидением», как за самым интересным в мире медиа-политическим реалити-шоу. Да, я вообще-то совершенно другие группы и песни слушаю (в моём плейлисте Marilyn Manson, Placebo и Глеб Самойлов с Земфирой), но причём тут музыка?
«Евровидение» как ЛГБТ-ликбез
Впервые я узнал, что такое «Евровидение», когда мне было восемь лет. Тогда оно было в Израиле, Россия в том далёком году не вступала, но по ОРТ конкурс всё равно транслировали. Открывала его победительница прошлого года — Дана Интернэшнл.
«Это мужчина, который захотел стать женщиной и сделал операцию. Хотя всё равно видно же — плечи явно мужские, руки…» — услышал я от мамы, которая тогда была для меня абсолютным авторитетом во всём.
Так и жил я последующие года четыре, думая, что некоторые дяди зачем-то хотят стать тётями, отрезают писи, а зря — ведь по плечам, кадыкам и ногам всё можно сразу понять. Сейчас вспоминаю это, и что-то как-то неловко даже. Маму я, кстати сказать, по-прежнему люблю, но по многим вопросам предпочитаю придерживаться иной точки зрения.
В 12 лет я был уже очень образованным юношей — систематически брал почитать у родителей «Комсомольскую правду». Знал, кто такие лесбиянки, «трансексуалы», чем отличаются бисексуалы от содомитов и долго размышлял над тем, правда ли Адольф Гитлер был «гомосексуалистом». И со всей страной сокрушался над тем, что «нашим девочкам» Лене Катиной и Юли Волковой из t.A.T.u. чопорные европейцы не дали поцеловаться на сцене.
Правда в 16 лет я уже начал «отпочковываться» от народного мнения и не услышал «Раши, гудбай» в песне Верки Сердючки на “Евровидении” в Хельсинки. В 23 года от травли Кониты Вурст меня уже воротило…
Больше политики, больше
Раньше многие удивлялись, что я смотрю “Евровидение” — вроде бы любитель рока и метала, а там такие коллективы раз в три года. Но после каминг-аута все вопросы подобные отпали. Что даже обидно — “Евровидение” я люблю именно как конкурс политический, а не музыкальный. Весь этот гул до конкурса и само голосование мне гораздо интереснее, чем песни, которые как бы соревнуются.
К примеру, очень интересно, как проходят отборы в разных странах.
В Беларуси вот в этом году самый ироничный и интересный номер даже в финал отбора не пустили. Да и за тех, кто попал в финал, зрители не голосуют — только жюри. То есть вроде как демократия, но очень по-белорусски.
В Украине гром и молнии: за победу сражаются две звезды уже практически международного масштаба: садомазофетишэлектродива Maruv («Drunk Groove», «Black Water» ) и фольклорные герои ютуба Kazka («Поплакала і стоп! Фіалка розцвіла»). Кроме них, конечно, ещё 14 других коллективов, но всем очевидно, что победа будет либо у Maruv, либо у Kazki. Их даже по двум разным полуфиналам развели, чтобы грандиозная битва была под самый конец.
Фанаты сходят с ума. Одни пишут, что Maruv пригласили в последний момент только для того, чтобы сделать легитимной победу Kazki, которая менее скандальная и более патриотичная. Другие уже почти что подписи собирают, чтобы снять с конкурса развратную Maruv так как «дети же смотрят!». Страсти кипят.
Ну а в России без всяких отборов и общественных обсуждений на второй срок переизбрали Сергея Лазарева. Ибо ну кто, если не он? В стране с населением 146 млн человек других достойных кандидатур нет!
Но чтобы никто не спорил с решением телеканала Россия-1, ближе к маю нас, вероятно, ожидают ток-шоу о плевке в традиционные ценности от Франции, которая на “Евровидении” в этом году отправит гея араба в белом парике. Это же Кончита Вурст-2!!! Давайте позовём в студию Милонова с Джигурдой и Прохором Шаляпиным и все это обсудим!
Виталий Беспалов, шеф-редактор
