Зверское убийство ЛГБТ-активистки Елены Григорьевой снова (уже в который раз) ставит проблему гомофобного насилия в России. Было ли убийство «бытовым» (как пытается подать его следствие) — или это был «заказ» какой-нибудь «Пилы», обещавшей платить гопникам за нападения на активистов, — не столь важно, потому что государственный заказ на насилие над ЛГБТ-сообществом является ежедневной политической реальностью.
Само наличие закона о «запрете гей-пропаганды» (фактически — любых форм открытости) создаёт зону дискриминации и бесправия, в которой социальная агрессия в отношение ЛГБТ-людей получает легитимность и «крышуется» российским политическим режимом.
Мирные собрания «меньшинств» можно разгонять силами «частных» подонков — под маркой «казаков», «хоругвеносцев» или прочего «церковного» сброда, сбегающегося для мордобоя под защитой государства и ОМОНа. Впервые активисты столкнулись с «крышеванием» насилия, начиная с 2006 года, с первым выходом на улицы (без санкции властей) в рамках Московского гей-прайда.
На примере гей-сообщества режим отрабатывал разгоны митингов оппозиции силами ОМОНа и гопников, которым доверял те кровавые «эксцессы», которых не могли (в те годы) позволить себе официальные власти. Но совершенно очевидно, что агрессия, кровь и разбитые лица гей-активистов — были частью гос-сценария по подавлению «меньшинств».
Уже тогда остро стояла проблема самообороны.
К сожалению, простейшие вещи — вроде отработки приёмов отражения агрессии (коллективные действия в группе, круговая оборона, оборона в паре, когда можно прикрыть друг друга и пр.) — не стали темой для обсуждения. А перцовые баллончики (с уместной пометкой «для обороны от собак») я чуть ли не насильно навязывал участникам гей-прайда в 2009 году. В результате нашей общей беспечности, расправы с активистами по одиночке, при отсутствии навыков коллективной защиты, стали печальной традицией.
Рассказы на западную публику о «ровном отношении» к ЛГБТ в России (на фоне разбитых лиц, полицейских разгонов, убийств и гос-дискриминации) вряд ли могут кого обмануть, как ни старается режим «заговорить» кровавую реальность лживыми словами.
Гомофобное насилие в России, конечно, не оригинально. Зверская расправа в США над Мэттью Шепардом (1998) отличается от зверского убийства (например) Влада Торнового (2013), заподозренного в гей-ориентации, — общественным резонансом и способностью демократического общества к самоорганизации для защиты интересов своих групп. Там, где нет запретов на свободу информации, собраний и активности граждан, — общество делает выводы, запускает школьные программы по нормализации отношения к ЛГБТ и добивается снижения уровня агрессии. Там, же где есть цензура и запрет на открытость, — расправы, бессудные казни (в Чечне) и государственный террор к ЛГБТ-россиянам будут продолжаться.
К сожалению, нам пора понять, что гомофобия в России имеет не бытовой, а политический характер.
Это гос-заказ системы, которая способна выживать лишь в идейном альянсе с церковным «партнёром», для которого гомофобия — естественная часть идеологии. Гос-заказ на гомофобию уйдёт из России лишь с демонтажом полицейского режима, — и пример Украины многое может нам объяснить. Правовое государство не нуждается в церковной мобилизации масс — в интересах удержания власти. Потому и гомофобия не является «скрепой» для украинских политиков, а «меньшинства» проводят легальные прайды.
Если система запрещает людям легально бороться за равенство прав и свою безопасность, — рано или поздно появляется ответное насилие в виде стихийной самообороны. Популярный гей-сериал «Queer as Folk» (Близкие друзья) как раз рисует нам создание «розовых дружин» из подготовленных парней — в ответ на уличную гомофобную агрессию, с которой не хочет бороться полиция.
Патрулирование улиц и кварталов, «провокационные» (в кавычках) поцелуи в публичных местах, — с целью выявить самых агрессивных отморозков (с последующим их физическим «приведением в чувство»). Частные разборки с гомофобными судьями, выносящими оправдательные приговоры насильникам, — всё это та «ответная реальность», которую навязывает «меньшинствам» циничная власть (когда-то американская — сегодня российская).
Насилие — бумеранг, ему свойственно возвращаться назад.
Терпение людей, живущих под прессом агрессии (от государственного до «подворотного») может когда-нибудь кончиться. Чем сильней пружина сжата, тем энергичней она выпрямляется. У российской власти впереди — непростые времена кризиса, застоя, деградации, распада системы. Так что я бы не советовал нашим имперским «вождям» сильно радоваться позорному подполью (и кровавым чеченским подвалам), в которые путинский политический режим загнал ЛГБТ-россиян.
Насилие — бумеранг, ему свойственно возвращаться назад. На месте умной власти (хотя, о чём это я?) самое время подумать — как не получить в лице гей-сообщества активного участника будущих протестных событий. Чтобы будущий «пётр толстой» не слишком удивлялся количеству евреев в революции — после государственных погромов.
А в личном плане (выживания, защиты) мне понравился совет Даниила Константинова: «Делайте хоть что-то. Лучше убить нападавшего, чем оказаться в гробу. Лучше быть живым в тюрьме, чем мёртвым на свободе. Вряд ли с этим кто-то станет спорить».
Мы и не спорим. Кроме нас самих нас никто не защитит. Особенно — тот гомофобный режим, что поднял травлю и дискриминацию на свои имперские знамёна — и продолжает убивать российских граждан по признаку их гей-идентичности.
Любовь, не готовая себя защищать в ответ на насилие, — не достойна этого имени.
Автор: Аlex Hotz
