В июле 2025 года Австралия ввела нейтральные по гендеру и ориентации правила для донорства крови и плазмы. Спустя десятилетия страна отказалась от дискриминации геев и бисексуалов, которой нет даже в России. Но глобальный прогресс в этом вопросе неоднозначен: в апреле Греция возобновила дискриминирующие правила после трёх лет прогресса. Такие события заставляют снова и снова говорить о том, почему такие ограничения появились — и почему должны быть упразднены.
Донорская смерть
В 2002 году Джанет Азимов, вдова писателя-фантаста Айзека Азимова, сделала сенсационное объявление о причине смерти своего мужа. Оказывается, за десять лет до того писатель скончался от осложнений СПИДа, который в те годы не поддавался лечению.
Современные стереотипы о ВИЧ уже не включают в число потенциальных пациентов людей, получающих донорскую кровь. Но на заре эпидемии в США инфекцию даже называли «болезнью четырёх H» (четырёх «Г» в русской адаптации): ей были подвержены гаитяне (Haitians), гемофилики (Haemophiliacs), героиновые потребители (Heroin Users) и гомосексуалы (Homosexuals).
Азимов в этой формулировке был ближе всего к гемофиликам. Хотя у него не было проблем со свёртываемостью крови, он тоже получил донорскую кровь. В 1983 году он перенёс операцию на сердце и нуждался в переливании. По несчастливому совпадению ему попался донор с недиагностированной ВИЧ-инфекцией.
Массовые случаи заболевания среди получателей донорской крови показали: какой бы агент ни вызывал СПИД, он передаётся вместе с кровью. Быстро этот путь передачи был почти полностью исключён: по всему миру пункты сдачи крови ввели жёсткие протоколы отбора, чтобы исключить новые случаи болезни из-за переливания.
Одним из критериев исключения была принадлежность к группам, наиболее подверженным болезнью. Мужчины, у которых когда-либо был секс с мужчинами, получили пожизненный бан на донорство.
Предотвратимый риск
Гемоконтактный путь передачи ВИЧ (контакт крови с кровью) — самый «надёжный» способ получить вирус: достаточно одной жизнеспособной копии ВИЧ, чтобы запустить процесс. Сейчас этот путь передачи полностью или почти полностью сконцентрирован в среде употребителей инъекционных наркотиков (ЛУИН), и о рисках при переливании крови помнят только самые тревожный спидофобы. Так было не всегда.
Путь передачи ВИЧ через донорскую кровь и плазму удалось со временем полностью исключить благодаря его подконтрольности врачам. Если способы профилактики при сексе или употреблении наркотиков полностью зависят от человека и его личной ответственности, то переливание крови — всегда медицинская процедура, за которую отвечает профи. В таком случае протоколы соблюдаются, а не «как придётся», потому что халатность наказуема.
В похожей ситуации оказался путь передачи от матери к ребёнку в беременности, родах и грудном кормлении. Хотя некоторые дети до сих пор получают ВИЧ при рождении, это стало весьма редким событием, в том числе в России.
Ситуация изменилась
Запрет на донорство мужчинам, практикующим секс с мужчинами (МСМ) и трансгендерным женщинам появился в 1980-е, когда о ВИЧ было мало известно, а тест-системы только появлялись.
Первые массовые тесты на ВИЧ появились в США в 1985 году. Первоначально их использовали именно для проверки донорской крови, но довольно быстро стали тестировать людей независимо от донорства.
Эти первые ИФА-тесты имели ряд недостатков, главный из которых — долгий период «окна». Тесты могли оставаться отрицательными до 12 недель после начала ВИЧ-инфекции, и всё это время человек мог передать вирус через кровь. Промежуток в 12 недель (3 месяца) до сих пор выдерживают при тестировании на ВИЧ, хотя современные тесты способны выявить вирус уже на вторую неделю после контакта.
Сейчас врачам доступны высокоспецифичные и высокочувствительные тесты на ВИЧ, которые показывают точный результат уже через 11 дней после рискованного контакта. На таком коротком промежутке времени разница в рисках для большинства МСМ по сравнению с гетеросексуальными мужчинами сходит на нет.
Вера на слово
Ни в восьмидесятые, ни позже врачи в пунктах приёма крови не имели тестов, чтобы проверить мужчину, занимался ли он однополым сексом. Этот вопрос решался только со слов потенциального донора. Но насколько это эффективно?
В ситуации, когда опросник для донорства содержит отдельный вопрос об однополых связях, люди могут отнестись к этому как к вопросу об идентичности, которую многие не готовы раскрывать. В результате мужчины-геи и бисексуалы «в шкафу» могут просто соврать, чтобы не выдать свою ориентацию. Такого не происходило массово, но риск был всегда. Даже если считать, что кровь МСМ опаснее любой другой, метод опросника был и остаётся не очень надёжным.
Где здесь дискриминация?
Часто под словом «дискриминация» мы понимаем какое-то поражение в правах. Например, однополая пара не может заключить брак — это дискриминация. Но сложно смотреть на сдачу крови как на некое «право» — это же медицинский процесс, у которого есть свои требования. У людей с недобором веса тоже не берут кровь, но это ведь не дискриминация? Так же и люди с подтверждённым ВИЧ не могут быть донорами.
В первую очередь ограничения для МСМ связаны со стигматизацией. Существование этого правила подтверждает стереотип о том, что геи и бисексуалы, а также трансгендерные женщины «распущенные», а значит и «опасные». Это может даже быть аргументом в споре о положении ЛГБТ-людей в обществе.
Дискриминацией это ограничение является из-за того, что оно применяется к группе людей и игнорирует здоровье и привычки конкретного человека. Люди с ВИЧ не могут сдавать кровь как доноры независимо от своей сексуальной ориентации. Положительный статус тут выступает как индивидуальный фактор. Но гей и гетеросексуал, которые могут иметь одинаковые риски (например, у обоих много секса с разными людьми без презерватива) получат разные условия.
Геи тоже занимаются донорством — Парни ПЛЮС
Медицинские аргументы
Именно научный подход первым ставит под вопрос такое разделение людей. Если бы однополый секс сам по себе приводил к рискам ВИЧ-инфекции, его можно было бы рассматривать как чью-то индивидуальную особенность. Но это неправда.
Отсеивая людей только за сексуальную ориентацию, мы очень мало выигрываем для реальных получателей донорской крови. Сейчас ВИЧ-инфекция распространяется среди гетеросексуальных людей. В России и в странах Африки именно разнополый секс — основной путь передачи ВИЧ.
Таким образом, принимая только гетеросексуальную кровь, мы не снижаем риски для тех, кому понадобится переливание. А значит, это ограничение лишнее. Тот факт, что многие люди, даже в медицинском сообществе, всё ещё считают иначе, говорит не об объективных рисках, а об укоренившемся предубеждении.
Период воздержания
Во многих странах, например, в Великобритании от МСМ требуют некоторого периода воздержания перед кроводачей. С одной стороны, это означает: кровь гея не «грязная» сама по себе, она может давать кому-то жизнь. С другой выходит, что «правильный» гей или бисексуал — это тот, у которого нет личной жизни. В то время как к гетеро мужчине таких требований не предъявляется. Это снова дискриминация.
Хотя переход к «воздержанию» сначала продолжительностью в год, затем — в три месяца можно считать прогрессивным шагом, он не устраняет дискриминацию, а только маскирует её.
Индивидуальный риск
В действительности обезопасить получателей крови и плазмы можно благодаря индивидуальному подходу к каждому донору. Например, статистически бисексуал в моногамных отношениях с мужчиной и гетеросексуал без постоянной партнёрки имеют разные риски получить ВИЧ, но «в обратную сторону». Из этой пары именно гетеросексуальный донор вызывает вопросы о том, насколько он безопасен для переливания.
Подход, основанный на индивидуальном риске, не гарантирует отсутствие дискриминации. Даже если однополый секс не будет приводить к бану автоматически, его вклад в оценку риска всё ещё может быть переоценён. Чтобы этого избежать, нужно продолжать тестировать доноров на ВИЧ и регулярно проверять статистику — соответствуют ли результаты тестов тем правилам, по которым идёт отсев доноров.
Лабораторные возможности
Ключевой момент для отказа от дискриминационных требований — они лишние с учётом тех тестов, которые сейчас на вооружении у врачей. Современные системы тестирования, например, ПЦР-тест показывает точный результат уже через 11 дней. На таком коротком отрезке времени различия в рисках уже никак не зависят от того, к какой группе принадлежит человек. Большинство мужчин могут точно сказать, сколько у них было партнёров или партнёрш за две последние недели, чтобы достоверно оценить их риски.
Двойная проверка
Ещё одна доступная мера безопасности — «карантин» для донорской крови и плазмы. Службы крови некоторых стран могут вводить правило: донорская кровь используется только тогда, когда донор сдаст вторую порцию и та будет отрицательной.
Это создаёт риски, что много кроводач окажутся невостребованными, ведь многие люди делают это один раз и больше не возвращаются. Однако такой подход гарантирует 100% безопасность с точки зрения ВИЧ, а это — повод задуматься, что вместо анкет о сексуальной ориентации донорам нужно предлагать материалы, привлекающие их прийти второй, третий и далее разы.
Мотивация доноров
Немаловажным является и вопрос мотивации сдавать кровь и плазму. Фактически это вид благотворительности, которым занимается очень небольшая доля людей в любой стране. При этом потребность в донорской крови есть всегда по самым разным причинам от химиотерапии до последствий дорожных происшествий.
Можно спорить о том, склонны ли геи, бисексуалы и трансгендерные женщины больше остальных помогать людям вокруг. Но не вызывает споров вопрос, что ограничения необоснованно отсеивают возможных доноров и снижают их мотивацию приходить на кроводачу снова.
Ситуация в России
Как ни странно, в России вопросы про однополый секс исключили из донорских анкет ещё в 2008 году. Для сравнения, в США это случилось в 2023 году, как и в Швейцарии, а из начала этой статьи вы помните, что в Австралии такое произошло лишь в этом году.
Несмотря на громкое высказывание телеведущего Дмитрия Киселёва о том, что геям нужно запретить быть донорами, а их сердца нужно сжигать «как непригодные для продолжения чьей-либо жизни», фактически Россия уже 17 лет как отказалась от антинаучного подхода, что до сих пор может служить примером для многих стран в мире.
